Зорикто Доржиев без ложных увиливаний — самый яркий и значимый современный художник Бурятии. Среди его “громких” успехов — выставки в Третьяковской галерее, Русском музее, в Галерее Совета Европы. Его работы были представлены на Венецианской биеннале в 2019 году и во многих других именитых выставочных пространствах мира. “Байкальский Фронтир” поговорил с мастером о его становлении и том, что происходит в его творчестве сейчас.
Пандемия
Я кочевник на два города — живу между Москвой и Улан-Удэ. А до пандемии моя деятельность была построена так, что я постоянно находился в пути, жил в разных городах по всему миру.
При этом, художник быстро примирился с закрытыми границами — “когда одни двери закрылись, открылись другие”. Зорикто переключил внимание на виртуальную среду.
Сегодня я меньше крашу и леплю, олдскульные методы отошли на второй план. В последний раз я создавал что-то руками около четырех месяцев назад. А может, и все полгода прошло. Сейчас все время за компьютером и планшетом — создаю что-то новое. Постоянно учусь и осваиваю новые программы, средства выражения, чему-то учу других периодически.
И нельзя сказать, что выставки куда-то делись. С некоторыми ограничениями, но они проходят. За прошедший год несколько раз выставлялся в Москве. А в Улан-Удэ была интересная экспериментальная история — мы сделали выставку, где я показывал свои гифки, анимацию и другие виртуальные работы — то, что, например, выкладываю в Instagram. И менял их каждую неделю. Получилось, что человек может прийти и увидеть то, что он видел в социальной сети, но на большом экране, в хорошем разрешении и совершенно другой атмосфере.
Детство в мастерской
Зорикто родился в семье художника. Его отец, Бальжинима Доржиев — Заслуженный художник Российской Федерации (2005), Народный художник Республики Бурятия. Мы поинтересовались, как появилась такая преемственность поколений и не пугала ли молодого автора знаменитая “тень отца”, о которой говорят многие династийные деятели искусств.
Когда я выбирал, кем стать, то особо и не думал. Были какие-то метания, но сразу было понятно, что это будет что-то, связанное с искусством. Когда постоянно находишься в творческой среде, она становится частью тебя. Ты уже и не можешь помыслить другой путь. А страха перед именем отца не было. У нас отличный контакт и как у коллег, и как у очень близких людей — мы это спокойно совмещаем.
В творческом процессе сразу было понятно поле деятельности, которое каждый из нас может охватить. И они не пересекаются. С детства я смотрел, как делает отец, и понимал, что я совершенно другой. Мой отец эмоциональный, ему для творчества нужен импульс. А я же наоборот долго анализирую, созерцаю и только после этого могу выдать результат. К слову, отец это сразу прекрасно понимал.
Что же касается копирования, то, наверное, в период обучения я неосознанно что-то заимствовал у отца. Но так происходит всегда — сначала ты цитируешь учителей, а я, можно сказать, с рождения жил в мастерской! До сих пор в семье хранятся мои детские рисунки, где я карандашами и фломастерами пытался копировать отцовские работы. Уже по тем рисункам, в общем, много что видно. Сейчас рисунки моих детей я тоже храню. Главное — не забывать их датировать.
— То есть, нам ждать еще одно поколение художников в семье Доржиевых?
— Очень может быть. По крайней мере, старшая дочь намерена выбрать творческий путь.
Путь наощупь
Зорикто долгое время учился. Вообще, по рассказам художника получается, что учиться изобразительному искусству по времени примерно так же долго, как на медицинскую специальность. Высшее образование он получал в Красноярском государственном художественном институте. До этого были пять лет в художественном училище, а после — еще три года стажировки в Творческой мастерской живописи Российской академии художеств (РАХ) тоже в Красноярске, хотя последнюю он, можно сказать, прошел “экстерном”.
После окончания института я не ощущал себя человеком, уверенно нащупавшим направление движения. И я пошел преподавать в свой же университет. Тогда, кстати, это было редкостью. Это сейчас сильных выпускников приглашают на их же кафедру, а тогда получить такое предложение было, конечно, лестно. В это же время меня взяли на стажировку при Академии Художеств.
Там талант будущего именитого художника разглядел профессор Анатолий Павлович Левитин. В итоге в РАХ Зорикто проучился два года и начал “нащупывать свой путь” в творчестве. Не закончив стажировку, молодой художник поехал в Москву, где и познакомился с Константином Ханхалаевым. После — вернулся в Улан-Удэ, чтобы организовать свою первую персональную выставку. Но профессор Левитин, несмотря на отъезд студента, попросил его сделать отчетную выставку при академии художеств в Красноярске и таким образом закончить стажировку. Все эти события уложились в несколько бурных лет после окончания вуза — с 2002 по 2004. А потом началась совсем другая история.
И понеслось
Уже в 2008 году Зорикто Доржиев выставлялся в Галерее Совета Европы в Страсбурге. Через год — открылась его выставка в Русском музее в Санкт-Петербурге, тогда же — в Музее искусств народов востока в Москве и Tibet House в Нью-Йорке. Имя художника из Бурятии узнали в самых разных концах света, его работы выставляют лучшие музеи мира. Поразительно, как за четыре года после окончания обучения в Красноярске можно сделать такой скачок. Сам художник говорит на это, что “попал в хорошие руки”. Вернувшись в Улан-Удэ в 2004 году, Зорикто организовал, как мы и говорили выше, свою персональную выставку. По его словам, на родине это было сделать проще всего.
У меня уже был набор работ. И мне выделили стенку в Музее истории Бурятии где-то между гардеробом и кассой, — смеясь вспоминает Зорикто.
Посмотреть на выставку приехали основатель галереи в Москве Константин Ханхалаев и именитый скульптор Даши Намдаков. Они-то и “взвяли в оборот” молодого художника. После этой судьбоносной выставки Зорикто уже с трудом воспроизводит последовательность событий — настолько бурно начала развиваться его творческая карьера. Сам он сформулировал это простой фразой “и понеслось”.
Великая Степь
Еще одна тема, которую мы хотели обсудить с художником — лейтмотив его творчества. Дело в том, что какую бы информацию о Зорикто Доржиеве вы не открыли, вам тут же сообщат, что он “певец Великой Степи”, что Степь — это главная тема в его творчестве. Так сказано и аннотациях к его работам, и на пресловутой “Википедии”. Мы решили узнать, как сам автор относится к такой четкой формулировке лейтмотива.
Тему Великой Степи я отчасти сформулировал сам еще в 2000-х, когда учился в Красноярске. И работы того периода были пронизаны этой идеей. В названии первых шести, а то и десяти выставок фигурировало слово “Степь”. Я же уехал из дома в Красноярск на шесть лет, очень скучал, ностальгировал. Для меня это был образ самоидентификации, к тому же, я говорил, что не мог в тот момент ощутить свое направление. А Степь — это очень понятный для меня образ. Если бы я был родом с Кавказа, например, то и лейтмотив был бы, наверное, другим, тем, который был бы близок. Тем не менее, это клише про “Великую Степь” я, безусловно, отчасти, создал сам.
Сейчас Степь идет некой темой по умолчанию. Я же изменил фокус. Раньше было созерцание внешнего мира — той самой Великой Степи, я был направлен вовне, а сейчас — внутрь. Исследование себя, своих ощущений, своих переживаний — вот что меня увлекает как художника в данный момент. Может быть, в этом я и не открою Америки, но, в конце концов, измененный мир заставляет нас погрузиться в себя. Мы все стали изолированными при том, что у нас есть доступ ко всему. И ситуация с коронавирусом только усилила этот процесс самоизучения. Теперь мне важно это, а степь ли, лес или горы — не так принципиально.
Популярность можно не снести
Популярность Зорикто Доржиева во всем мире, в том числе, в Европе, еще раз доказывает факт, что этническая тема очень интересна казалось бы далекой от нее европейской публике. Сам художник не может ответить на вопрос, с чем это связано и каждый раз удивляется этому. В ранних работах мастера ведь масса отсылок к бурятской мифологии, и вряд ли даже самый просвещенный житель Франции хоть что-то знает о ней. Зорикто отмечает, что, пожалуй, это и не важно — его картины покупают самые разные люди, а после рассказывают художнику об эмоциях, которые они вызывают.
У очень разных людей есть мои вещи. И я не устаю удивляться, что их объединяет. Но радует одно — они не вызывают равнодушия. А это ведь самое страшное. Это хуже, чем агрессия или негатив.
Впрочем, Зорикто Доржиев признается, что почти не встречал в своей практике критики — буквально пару раз его работы подвергали разбору. В основном же — похвала.
Восхищение и восхваление нужны до какого-то предела. Потом замыливается глаз, просто перестаешь что-либо воспринимать. И вообще я очень боюсь и не пропускаю в себя слова — советы, похвалу и все прочее. Понимаете, чем популярнее становишься, тем больше людей попадает в твое поле. А так как творческий человек впитывает эмоции, этого можно не вынести. Я бы сказал, не перенести. Люди иногда обижаются, что я их не узнаю. Но это защита — я не держу такие события долго в себе.
Молодая поросль
Напоследок мы спросили у Зорикто, как он воспринимает современную творческую среду в Бурятии. Ведь появляются яркие художники, открылся центр современного искусства, на всю Россию “гремят” работы стрит-арт мастеров из республики.
Да, я ощущаю, что в последние 3-5 лет творческой среды в Улан-Удэ стало больше. Это не 2-3 интересных человека, а все 20! Уровень у них разный, но это как раз хорошо. Очень много кто занимается дизайном, граффити, графикой, работает со шрифтами или, например, компьютерными играми. Лет 7-10 назад на меня показывали пальцем как на молодого бурятского художника, а я смотрел вокруг и не знал, на кого еще опереться. Возможно, конечно, и тогда были авторы, но я не был в среде, жил в другом городе, не видел каких-то очень ярких примеров. Сейчас все гораздо интереснее, мне кажется. Хорошо, что и на политическом уровне развитие творчества поддерживается (граффити в Улан-Удэ появляются по согласованию с администрацией и центр современного искусства “Залуу” появился при поддержке республиканского Минкульта — прим. ред.).
Но самое главное, что на глазах выросло поколение людей, которые ничего не боятся. Я поражаюсь огромному количеству творческой молодежи с незашоренным взглядом. Сравниваю их путь со своим и понимаю — для них сейчас все открыто. Это очень здорово!
Постеры Зорикто Доржиева можно купить в Улан-Удэ в магазине “Домбо”. Там же можно купить репродукции картин Бальжинимы Доржиева. Некоторые постеры художника представлены в галерее Виктора Бронштейна в Иркутске.
“Байкальский Фронтир” благодарит Зорикто Доржиева за глубокий и честный разговор. Беседу вела Екатерина Волгарева.
23.06.2021Возрастное ограничение: 0+.
